Главная

"Честь имею" – Владимир Арсеньев. Часть 28

Представляем серию публикаций Амира Хисамутдинова к 150-летию со дня рождения Владимира Арсеньева.

Часть 28. 1917 г. Рекомендации комиссара по инородческим делам Арсеньева

Из газеты «Дальний Восток»: «1 января. 1917 год: Наступает новая година русской страды и мировой скорби. В крови и хаосе нарождается не только новая Россия, но целый новый мир. От кровавой купели воспринимается он, столь загадочный, столь трагический, что ни один из прозорливцев не рискнет заглянуть в его будущее.

…Катится громадная лавина, и почему-то хочется верить, что в новом, 1917 году, она упадет и от падения его великого апокалипсического сотрясется до основания древний мир...»

Революция 1917 г. во Владивостоке. Электронный ресурс.

Новый 1917 г. В.К. Арсеньев встретил с тревогой – ему предстояло отправиться на фронт. Утешением являлось то, что к этому времени он успел закончить несколько работ. Позднее в предисловии к одной из них Арсеньев писал: «К 1917 г. к печати были готовы три книги: 1) «По Уссурийскому краю», 2) «Дерсу Узала» и 3) «В горах Сихотэ-Алиня».

Еще в черновом виде они ходили по рукам моих друзей и знакомых, в числе которых немало было педагогов. Их отзывы и мнения утвердили меня в том, что общество приветствовало бы появление такого научно-популярного описания края, из которого учащаяся молодежь почерпнула бы немало интересных и полезных сведений.

Однако революция и связанный с нею крах печатного дела в России принудили отложить издание этих книг до более благоприятного времени».

Вероятно, это парадное фото В.К. Арсеньев сделал перед отправкой на фронт Первой мировой войны. 1917 г. Архив ПКО РГО – ОИАК.

Отправился на фронт. В январе 1917 г. подполковника Арсеньева зачислили в военное ведомство, а 28 марта определили в 13-й Сибирский стрелковый запасной полк. Февральская революция поначалу ничего не изменила в жизни далекого от политики путешественника. Гораздо большей радостью для него было письмо из Харбина. П.В. Шкуркин, прочитав рукопись книги о Дерсу Узала, написал предисловие, назвав его «Необходимое предуведомление». К сожалению, оно было опубликовано только в первых изданиях книги: вскоре эмигранты оказались не в чести у новой власти.

В начале мая 1917 г. подполковник В.К. Арсеньев отправился на поезде на действующий фронт, но вернулся назад гораздо раньше, чем мог предположить. В попытках вытащить Арсеньева из будущего пекла недюжинные способности проявил А.З. Федоров из города Никольск – Уссурийский. Он был инициатором создания Южно-Уссурийского отделения Приамурского отдела ИРГО, открытого в 1916 г., членом которого Арсеньева избрали 27 марта того же года.

Этот учитель семинарии и развил бурную деятельность, посылая письма в различные организации с целью отозвать Арсеньева с фронта. Благодаря ходатайству Академии наук, Русского географического общества и его дальневосточных отделов перед Временным правительством 27 мая 1917 г. В.К. Арсеньева, сняв с поезда, вернули в распоряжение штаба Приамурского военного округа.

Поддержка Унтербергера. Одним из главных ходатаев за В.К. Арсеньева в Петрограде был старый П.Ф. Унтербергер. Несмотря на разыгравшуюся войну, он взял на себя обязанность организовать следующую экспедицию любимого ученика через Русское географическое общество, членом Совета которого он являлся. По его просьбе Владимир Клавдиевич подготовил список своих трудов и подробный план-записку будущей экспедиции. 27 октября 1916 г. отставной генерал-губернатор писал Арсеньеву:

«Вполне сочувствую, Вашему плану обследования района между низовьем реки Амур и побережьем Охотского моря; это действительно Терра инкогнита.

Уездные начальники знакомы только с некоторыми весьма ограниченными участками. Мною в былое время предполагалось туда послать комиссию для переписи инородцев и более точного распределения между ними платимого ясака. Выяснение этого вопроса находилось в связи с бывшим предположением вообще изменить налоговую систему инородцев, пришлось по целому ряду причин тогда отложить это намерение, но оно настоятельно нужно».

Письмо П.Ф. Унтербергера

Февральские дни 1917 г. во Владивостоке. Почтовая открытка. Частная коллекция.

Но... грянула февральская революция. Экспедиция откладывалась, но некоторым утешением путешественнику служило известие о присуждении ему премии имени М.И. Венюкова Она была учреждена в 1916 г. в соответствии с завещанием известного исследователя Дальнего Востока полковника Венюкова.

Первую премию было решено выдать в 1918 г., дабы к этому времени общая сумма капитала вместе с начисленными процентами достигла 20 000 руб. Владимир Клавдиевич премию так и не получил.

Книга М.И. Венюкова из собрания В.К. Арсеньева. Библиотека ПКО РГО – ОИАК.

События развивались стремительно. В апреле 1917 г. на первом съезде депутатов городских и уездных Советов было принято решение ходатайствовать перед правительством об учреждении должности комиссара по инородческим делам, а 29 июня на общем съезде представителей всех сословий и от всех частей Дальневосточного края В.К. Арсеньева избрали комиссаром по делам туземцев.

Принять эту должность его уговорил единомышленник по делам в Приамурском отделе ИРГО, бывший член Государственной думы А.Н. Русанов, ставший комиссаром Временного правительства по делам Дальнего Востока.

Русанов, Александр Николаевич (1881 - 1936, Шанхай). Окончил Санкт-Петербургский университет (химик, ученик Менделеева), направлен учителем в Хабаровскую школу (1908). Директор Гродековского музея (1909-10). Депутат 4-й Госдумы. Комиссар Временного правительства по Дальнему Востоку (март-ноябрь 1917). Основатель и директор Реального училища в Шанхае (с 12 декабря 1921). Хабаровск в 1917 г.

Рекомендации Арсеньева. Владимир Клавдиевич окунулся с головой в новую работу. Он просил многочисленных друзей в самых разных уголках Дальнего Востока посылать любую информацию о жизни коренного населения. Не удовлетворяясь этими сведениями, Арсеньев сам ездил в командировки. С 3 по 12 августа, например, он был в устье Амура. Вернувшись из своей поездки, Арсеньев писал А.Н. Русанову: «...приходится прийти к следующим выводам: 1. Если теперь же не принять каких-либо мер по обеспечению гиляков юколой, то, по крайней мере, в течение шести месяцев придется снабжать их продовольствием за счет казны. 2. Главная масса рыбы не поступает к рыбопромышленникам и не остается у гиляков, а проходит через руки хищников. Значительная часть ее не попадает на русские рынки. Много рыбы увозится куда-то (быть может, в Корею и Японию) на корейских шаландах. На это обстоятельство тем более надо обращать внимание, что способ засолки рыбы корейцами близок к японскому. 3. Все лица, не принадлежащие к инородцам и живущие в их стойбищах, обычно выступают в роли самых беззастенчивых эксплуататоров инородческого населения и являются элементом, губительно действующим на экономическое и моральное состояние инородцев. 4. Эксплуатацией инородцев занимаются не столько рыбопромышленники (их вина в том, что они, будучи в курсе дела, смотрят на все сквозь пальцы), сколько посредники (перекупщики рыбы) между ними и гиляками».